75 лет Победы
«Когда-нибудь мы вспомним это, и не поверится самим…»
Выпускник Макаровки Евгений Лепке: о таких как он, слагают песни
Евгений Николаевич Лепке в 1941 году окончил 5-й курс судоводительского факультета ЛИИВТ и убыл на преддипломную практику.
Начало войны застало Евгения Лепке на пароходе «Спартак», исполняющим должность 2-го помощника капитана. Попали под обстрел с воздуха, так и поняли, что Германия напала на Советский Союз. Дошли до Мурманска, там - следующий рейс.
С июля 1941 по январь 1942 Евгений Лепке служил 2-м помощником капитана на п/х «Спартак» ММП. С января 1942 г. по февраль 1946 г. служил матросом 1-го класса на п/х «Фридрих Энгельс» ДВМП (1942 г.), на п/х «Ветлуга» СМП (1942 – 1943 гг.), 3-м помощником капитана на танкере «Донбасс» БМП (1943 – 1946 гг.).
Обозреватель радио «Вести ФМ» Николай Осипов к очередной годовщине Дня Победы подготовил материал «О приключения настоящего морского волка в годы войны». Предлагаем этот материал Вашему вниманию.
Один из походов закончился торпедной атакой и гибелью судна. Его уже выбрасывало с мостика взрывной волной за борт, быстро спасали свои же. Но это был первый раз, когда моряк остался один в открытом море: «Торпеда попала в среднюю часть. А в средней части как раз машинное отделение было. Ну и судно перестало существовать, стало тонуть. До шлюпок добраться уже невозможно было. И полная безнадёжность. И вот было желание нырнуть поскорее и захлебнуться, чтобы не мучиться. И вдруг головой стукнулся обо что-то мягкое. Сначала было впечатление: не живой ли это организм какой-нибудь? Холодок прошёл. Холод снаружи, а тут вдруг внутри появился. Повернулся на живот, ничего не соображаю... Понял, что какой-то надувной предмет. Откуда взялся? Его сорвало со шведского судна во время шторма. И на этом плоту было очень комфортабельно. Там были грелки химические, одеяло из грубой шерсти. Ещё были бутылочки с виски, на которые я сначала внимания не обратил. А потом вспомнил - уже это день, наверное, был - что день рождения. Ну и: "Евгений Николаевич, с днём рождения тебя!". Пробочку в рот и так далее, потихонечку. А потом оказалось, что я уже до свинства, до поросячьего визга напился, что уже вообще соображение человек потерял».
Шансов на спасение почти не было. Плотик с потерпевшим крушение моряком могли подобрать немцы (и тогда - плен), могли расстрелять с воздуха или грозила медленная смерть от жажды и холода. Лепке повезло: его подобрали англичане, жутко удивившиеся советскому моряку, который говорит на английском: «Потом, когда услышал звук дизелей, английская речь. Кто-то говорит: "Кто там есть?". А потом говорит: "Он мёртвый". А я, наверное, услышал, думаю: "Мёртвый. Сволочи, возьмут, повернут к чертям собачьим, да и не возьмут". И двинулся, а как - я даже не знаю. И они взяли. И вдруг кто-то - тоже, видимо, с мостика - крикнул: "Пусть он спит, а потом видно будет". Ну, ладно, меня куда-то определили, смеются, хохочут вокруг меня. Уложили. Потом проспался, кто-то меня дёргает: "Командир хочет поговорить с тобой". Ну, ладно. Говорю: "OK. But how about my dress?". А dress-то (одежда) вся испорчена, ничего нет. "Ну, dress сейчас будет тебе", - говорит. Одели меня в форму, рабочую робу, бескозырку напялили, и предстал я пред очами этого командира. Он говорит: "Кто ты?" Я говорю: "Я русский моряк". - "Нет. Ты немец. Я знаю русских моряков, и не встречал, чтобы они говорили по-английски". А я говорю: "А я вот говорю". - "Да ты, наверное, немец всё-таки. Тебя надо расстрелять. Умеешь ты хоть на руле стоять?". - "Ну, как же. Я же матрос". Он говорит: "Ну, ладно. Пока стрелять не буду. Мне нужен рулевой"»
Морской путь Евгения Лепке начинался на баркентине "Вега". Парусник, многими сейчас забытый. Именно его снимали в 30-х годах в фильмах "Остров сокровищ" и "Дети капитана Гранта". Служба на паруснике была преддипломной практикой для будущих моряков. Лепке мечтал о дальних плаваниях, приключениях, морской романтике. Всё это могло бы быть совсем другим, если бы не война.. Баркентина "Вега" получила повреждения во время авианалёта под Геленджиком, дотянула до пирса и ушла ко дну. Поднимать её не стали. Евгений Лепке в то время уже совершал очередной рейс на п/х «Ветлуга» по северным морям. Их советский пароход стоял на ремонте в Саут-Шилдсе (это северо-восток Англии), и англичане попросили моряка пойти третьим штурманом на их судно, чтобы перегнать его в Абердин. Лепке согласился, не подозревая, чем закончится этот поход. В один из вечеров, когда моряк находился в каюте, раздался взрыв, пароход тряхнуло - торпедный удар. Пока выбрался на палубу, прыгнул в воду, в темноте уже было не догнать тех, кто успел сесть в шлюпки. Зато рядом оказалась немецкая подлодка, которая решила поискать пленных на поверхности. Вместе с Лепке схватили француза и бельгийца. Всех троих доставили на берег на какую-то военную базу: «Вытащили нас из этой подводной лодки. Причальчик там такой деревянный, временный. Затем подошёл катер. Когда катер подходил, эта подводная лодка ушла. Остались на причале офицер и один автоматчик. Офицер стоял, отвернувшись с презрением от нас. Мы представляли из себя буквально три ненужные швабры. Такое у нас размякшее, жалкое состояние было, что и смотреть на нас, наверное, было противно. Паниковать тут уже не приходится, паники никакой. Ну, такая безысходность была. Что дальше - неизвестность такая. Но что дальше, мы уже предполагали. Потому что, стоя в Саут-Шилдсе, нам cost guard как-то показал на человека, который побывал у немцев в какой-то лаборатории. И, вспомнив про это дело, что сделаешься идиотом, начали мы с этими двумя остальными мимикой, жестами - как бы выпутаться... Лучше уж быть застреленными, чем быть таким. Это я так думал. И получилось так, что одновременно откуда-то сила взялась, резвость... В общем, получилось так, что этот офицер оказался у меня в руках. Он даже и крикнуть не успел. Сразу, когда я вскочил, первым делом я его по темечку ударил кулаком. Когда мы скрутили этих товарищей, вскочили на катер, один из двоих обрубил концы. И единственное, что он крикнул: "Full speed ahead". Мы долго шли. Может, часов шесть или пять. Холодно стало в рубке. Смотрю на этого деятеля. У него морда такая упитанная. Потом я подошёл, открыл его пиджак, а там - добротное, тёплое, хорошее бельё. Я укрепил руль, начал его раздевать. Он стал сопротивляться, опять пристукнуть его пришлось немножко. Я его просто раздел полностью, одел на себя его хозяйство, форму его одел, сапоги, и очень хорошо мне его костюм пришёлся. Прямо как будто на меня он и шит был. Ну и вдоль берега иду на север, заметил отмель, пологий берег. Прибавил ходу и выбросился на берег. И только я выбросился, надо было хоть фуражку снять... А то и фуражка, и тулья такая, как немцы носили. И тут мне досталось. Береговая оборона. Я им объясняю: "I am a soviet merchant marine!". - "A merchant marine? German officer!"».
И снова удивительным образом моряку удалось спастись. Его чуть не расстреляли англичане, увидев на нём форму немецкого офицера. Потом долго допрашивали свои, но в итоге снова определили на судно.
Мне на «Ветлуге» говорили: «Ты в рубашке родился». «Ветлугу» к тому времени кое-как залатали, и мы пошли на ней в океан, в Америку, через Панамский канал в Сан-Франциско... А там получилось такое дело. Вызывают меня в Сан-Франциско в консульство и говорят: «Вот что, дорогой товарищ, с «Ветлуги» тебе придется уйти». Меня холодный пот прошиб что я такое натворил? Может, после моих приключений на «Джассоне»? Все-таки в плену был, а за такие вещи не жалуют. «Увольняйся с «Ветлуги», — говорят, — получай деньги, покупай билет и езжай в Лос-Анджелес. В порту найдешь теплоход «Каличе». Им срочно в рейс идти, а штурмана нет. Будешь третьим штурманом».
Уф, отлегло! Но дурь осталась! «А кто, — спрашиваю, меня сопровождать будет?» «Что? Тебе еще и нянька нужна?» — отвечают. Я даже удивился, что так получилось, а потом решил все списать на военное время — если надо, то и матросу могут доверить. Приезжаю в Лос-Анджелес, нахожу этот теплоход, а он уже переименован в «Донбасс».
Рассказывать о плаваниях на «Каличе» особенно нечего — такая старая посудина досталась, что сделали всего один рейс во Владивосток, вернулись в Америку и получили новый танкер «Святой Джеймс» и тоже его в «Донбасс» переименовали... Пошли мы на нем в Атлантику и опять через Панамский канал. Американцы рекомендовали нам идти близ Кубы, огибать ее и следовать на север. В Филадельфии, на атлантическом берегу нас ждал груз.
Повернуть на север нам не удалось. Милях в 15-20 от побережья Кубы «Донбасс» был торпедирован. Чья лодка нас потопила — японская? немецкая? — мы так и не узнали.
Торпедировали, танкер быстро пошел на дно в какие-то считанные минуты, — даже шлюпки спустить не успели, с борта попрыгали в воду. Хорошо еще отплыть успели, а то затянуло бы всех воронкой на дно. Плывем, не оглядываемся, а оглянулись — нет нашего танкера, только вода бурлит... И чистый океан, солнце светит, вода теплая, приятная, можно сказать, одно удовольствие после северных купаний. Плывем... Здесь долго можно плавать. Но и тут чепуха получилась. Вдруг заорал кто-то: «Акулы!» Мы, кто еще болтался на поверхности, стали подплывать поближе друг к другу, покучнее, чтобы они нас по одиночке-то не растаскали. Я уж и не знаю успели ли кого-нибудь схватить акулы кругом и так кричали, много было раненых... И вот тут появились спасатели. Нет, не корветы американские, те подошли чуть позже — дельфины! И стали они отгонять акул от людей, бросаться на акул. И так они рвали этих акул ужас прямо. Вода вся ходуном ходила... Подошли торпедные катера на большой скорости. Да, а чтобы отогнать акул, с катеров стали глубинные бомбы сбрасывать. И акулы, и дельфины ушли, но, представляете, как нам досталось по тем местам, что в воде были. Все хозяйство отбили, так что мы полтора месяца провалялись в госпитале в Гуантанамо, на военно-морской базе американцев, пока не привели нас в порядок.
В Гуантанамо стоял танкер «Дей Лайт», и когда выписались мы из госпиталя, американцы отдали его нам. И снова его переименовали в «Донбасс» это третий уже «Донбасс» мой получается. Что значит переименовали? На баке, на корме закрасили «Дей Лайт» и вывели — «Донбасс». Вот и все. А порт приписки Осло так и остался. Краски, что ли, не хватило? Так мы Осло и не закрасили. Танкер был норвежским. Взяли в Америке груз и пошли на Мурманск. И опять нехорошая история со мной получилась, ну что за невезенье!
Напали на наш «Донбасс» торпедоносцы, потопить не потопили — отогнали их корветы охранения, — а вот бомба упала рядом с танкером, и вышвырнуло меня с мостика взрывной волной. Подобрали быстро корвет подошел, и минут через двадцать я был уже на палубе. Но так оглоушило, что весь рейс до Мурманска пролежал в лазарете, подняться не мог. Ладно, доставили груз и снова пошли в Америку. В Нью-Йорке весь экипаж с танкера сняли, «Дей Лайт» отдали норвежцам, а мы на поезде отправились в Сиэтл, штат Вашингтон. Там для нас построили новый танкер, и мы должны были его принять. Приехали, пришли в доки, смотрим — готовый танкер стоит.
Нет, говорят, это не ваш. Ваш вот он! и показывают на стапели. А там ничего нет, только закладка происходит. Строили американцы на удивление быстро через полтора месяца мы приняли «Бикен Рок» так назывался новый танкер. «Скала опасности», что-то в этом роде. Ну, и опять мы его перекрасили. Это был мой четвертый «Донбасс»...
День Победы Лепке встретил в океане, вдали от Родины и как будто бы и не очень причастный к Великой Победе. Режиссёру Дмитрию Дёмину он потом рассказывал, что как раз в этот день они пересекали 180 меридиан, когда из календаря выпадают сутки. Так и получилось, что узнали о Победе и сразу попали в 10 мая.
Из Америки во Владивосток возили на танкере «Донбасс» бензин, мазут, спирт. И был рейс с туалином. Что это за штука — туалин, мы не знали. — А-а, не знаете? — говорят американцы. — Ну вот посмотрите! — И наливают в металлическую посудину, колпак какой-то, грамм пятьдесят этого туалина. И от воздуха сразу же образовалась на нем корка. И вот на эту корку была пущена игла какая-то. И так это рвануло, настолько здорово, прямо взрыв настоящий. — Вот, — говорят,— а вы повезете 16 тысяч тонн этого туалина. И если рванет, то ваши души на Луну полетят. А, скорее всего, и душ не останется... Так что старайтесь держаться подальше от американских берегов.
Потом говорили, что экипаж соревновался в скорости с другим судном "Красная армия" - кто быстрее дойдёт до Советского Союза. Попали в шторм. "Красная армия" сбавила ход, а "Донбасс" продолжил путь, и при сильной качке судно разломило пополам: «Заступил я на вахту на танкере "Донбасс", и вдруг около двух часов пополудни раздался гром. Рядом со мной стоял матрос. Я говорю: "Вот и весенний гром". Он говорит: "Да". А потом смотрю - что-то у него какая-то растерянная физиономия. Он смотрит на корму, какие-то глаза у него большие. Я тоже глянул и удивился, что кормовая часть отходит, надстройка погружается в воду. Накрыло волной, меня кувыркало несколько раз. И почему-то вспомнилось раннее детство. Очнулся - единственная мысль, что там, на мостике, кто-то ждёт, надо им помогать. Я решил приподняться. Очень трудно, тяжело поднимался. Все движения были скованные, руки плохо слушались. И вообще, я весь плохо слушался. Чувствую, что мне надо торопиться - там же люди ждут. Подхожу, смотрю, а там ни мостика нет, ни средней надстройки, ничего нет"».
Те, кто остался на кормовой части разбившегося "Донбасса", были спасены и рассказали о гибели остальных. Радиоцентр Дальневосточного морского пароходства принял сообщение: «При штормовой погоде 17 февраля около 15 часов судно "Донбасс" переломилось... Надо полагать, что люди могли остаться в каютах, кроме капитана и двух радистов, которые успели выйти на мостик... Один матрос, который пытался перебраться на носовую часть, погиб на глазах". Этим матросом был Евгений Лепке, но он не погиб. Морской волк несколько недель дрейфовал на обломках танкера. Его сильно ударило о палубу, но он смог зацепиться и не дал себя поглотить океану. В носовой части остался бак с водой и неприкосновенный запас. Чтобы добраться до воды и пищи, он несколько дней руками откручивал болты с крышки люка. Начались галлюцинации. Подобрал моряка теплоход "Белгород", капитан которого потом написал справку об обстоятельствах спасения Лепке. Справка была нужна, чтобы восстановить утонувшие документы.
В журнале "Вокруг света" за 1946 год приводятся цитаты из судового журнала, по которым можно восстановить события. 24 февраля теплоход "Белгород" обнаружил обломки носовой части и взял их на буксир. Но пробраться на палубу из-за шторма не получалось. Так дрейфовали несколько дней, буксир оборвался, и Лепке снова унесло в море на неуправляемом танкере. Экипаж "Белгорода" бросился на поиски, нашёл разбитое судно, снова закрепил тросы, и только в середине марта удалось достать оттуда еле живого моряка. Вся спасательная операция длилась 45 дней. Говорят, что американцы, на территорию которых потом доставили обломки танкера, предлагали морскому волку разбогатеть. В корпусе судна уцелели ёмкости с мазутом, а по закону всё уцелевшее принадлежало спасённому экипажу. За топливо можно было выручить большие деньги. Но Лепке вернулся на Родину, к работе моряка. Первые годы после войны он даже не числился участником боевых действий - вроде как моряк торгового флота, ничего особенного. Сколько раз тонул - не считал. Помнил только торпедные атаки с гибелью судов, таких было 9.
«Надежда всегда у человека должна быть. Если нет надежды, то это уже мертвец. Это уже не человек, а это так. Это ещё Джек Лондон писал. Это я как-то уже впитал в себя всё это» - высказывание капитана дальнего плавания Е.Н. Лепке
В 1949 г. Евгений Лепке окончил судоводительский факультет ЛВМУ. После окончания ЛВМУ Лепке плавал старшим штурманом и капитаном на судах торгового и рыбопромыслового флота на Тихом океане и Балтике. Последнем теплоходом, на котором Е.Н. Лепке был капитаном - «Сормовский». После ухода на пенсию жил в Калининграде. В 1989 г. Евгений Николаевич Лепке скончался.
О Евгении Николаевиче Лепке режиссер Дмитрий Дёмин в 1988 г. снял документальный фильм «Удивительные приключения капитана Лепке». Его Вы также можете посмотреть на нашем сайте https://www.youtube.com/watch?v=VmY6OPy2XvI.
Управление внеучебной и воспитательной работы
Под редакцией отдела маркетинга и связей с общественностью